Удачный заход

На выходе из Кубенского озера мы зашли в небольшой порт, чтобы пополнить запасы топлива. Стоянка получилась довольно – таки длительная, солнце нещадно припекало, делать было нечего, Петрович скучал.

Но тут капитан вспомнил, что в этом месте здорово клюют ерши (вероятно, их привлекает запах мазута). Надо вам сказать, что ерш – рыба мелкая и неказистая, однако уха их ершей просто великолепна – если не пробовали, очень рекомендую

Петровичем тут же овладел охотничий азарт и он выжидающе посмотрел на Самохина.  Юра, как всегда, оказался на высоте – он, не теряя времени, вытащил из своего потрепанного рюкзачка набор за 20 копеек (а – ля «юный рыболов», с неизменным круглым красно – белым поплавком), выломал длинный прут из ближайшего куста и через десять минут удочка для профессора была готова.

Нехитрая снасть

Петрович с сомнением посмотрел на эту нехитрую снасть, но потребовал червей. С червями было совсем плохо – кругом одна пыль, которую черви, как известно, совсем не любят. Однако Юра и тут не растерялся – он энергично перевернул несколько старых, подгнивших досок и с гордостью протянул профессору пару хилых и бледных портовых червяков.

Петрович важно нацепил первого червя на крючок и забросил удочку прямо с борта буксира. Не успел красный поплавок коснуться воды, как тут же ушел в глубину. Впечатление было такое, что клюнула какая – то огромная рыба.

Петрович сделал мощную подсечку и первый  ерш, размером с палец, как ракета вылетел из воды. Он был торжественно помещен в корабельное ведро для помывки палубы и рыбалка продолжилась. Клев был просто сумасшедший – ерши вылетали из мутных глубин Кубенского озера один за другим.

Петрович был в восторге, тем не менее, он не терял выдержки и, по профессорской привычке, методично подсчитывал ершей.  Однако, где – то на двадцатом, или тридцатом ерше на крючке не осталось даже каких – либо следов от несчастных портовых червей.

Сумасшедшая рыбалка

Петрович требовал продолжения удачной рыбалки, Юра был в отчаянии – его научная карьера буквально висела на волоске. В этот критический момент мне пришла в голову спасительная мысль – а не будут ли обезумевшие ерши хватать крючок без приманки. Крючок ведь тоже похож на червя, к тому же очень заманчиво поблескивает в темной воде.

Я высказал эту мысль вслух, и Юра посмотрел на меня с  робкой надеждой. Петрович засомневался и заявил, что этот эксперимент совершенно не обоснован с научной точки зрения, ибо рыба питается именно червями, а не крючками, однако Леночка, проникшаяся трогательным сочувствием к Юре, посмотрела на профессора таким умоляющим взглядом, что он согласился попробовать.

Теперь все с  опасением и надеждой смотрели на  поплавок. И чудо произошло – он стремительно ушел вниз. Изголодавшиеся ерши вопреки всем научным доводам и постулатам, как бешеные, хватали голый крючок.

Изумленный профессор

Изумленный профессор вытаскивал их после каждого заброса. Восторгам невзыскательной местной публики не было конца. На сто тридцать втором ерше необычайная  рыбалка была прервана появлением капитана, который объявил, что корабль полностью заправлен и готов к отплытию.

Петрович уже порядком устал и не возражал – все его  рекорды, все равно, уже были побиты. Леночка почистила картошку (ершей чистить, как известно, невозможно). Мы завернули рыбу в марлю и сварили замечательную сладкую уху.

Вечером был грандиозный банкет в честь беспримерного спортивного подвига профессора Литовки.  По случаю банкета была объявлена амнистия, под которую попал и развратный доцент Перепеченко, которому даже налили штрафной стакан водки (в надежде, что он даст нам поспать хотя бы в эту ночь – после последнего происшествия всем уже везде мерещились пионерские лагеря).