«Что касается Сечина, и его явки в суд…. насколько я себе это представляю, закон здесь ни в чем не нарушен».
«Как полагает следствие, достаточно собрано материалов, в том числе показаний самого Сечина».
В.В.Путин, сказано на пресс – конференции от 14 декабря 2017 года

Я снимаю шляпу перед президентом – это же надо: в двух коротких, отточенных фразах отразить всю сущность нашего правосудия. Начнем с первого высказывания. Напомню, что, отвечая на вопрос Татьяны Фельтенгауэр , Путин добавил, что никакого неравенства граждан перед законом он, в деле Улюкаева, не усматривает.
Не далее, как вчера, я задал одному подполковнику (точнее, подполковнице) внутренней службы  нарочито наивный вопрос; а что будет, если свидетель (главный свидетель, фактически, заявитель) не явится на суд вследствие каких — либо служебных обстоятельств?
Ответ был, вполне, ожидаемым: «Евгений Львович, вы же сами знаете – доставят приводом, командировка не является уважительной причиной, только болезнь».
На мой суд, например, были вызваны два, довольно таки, значительных чиновника из Москвы (Ростехнадзор). В первый раз они не приехали, во второй,  явились, «как миленькие», потому что, иначе, их бы привезли в автозаке. Но давайте послушаемся Президента: вот, вас четыре раза вызывают, повесткой, на уголовный суд — забейте, можете не ходить, никакого нарушения закона тут нет.
Ну, а  когда на вас наденут наручники- ссылайтесь на Путина, может и пронесет, только , как бы вас еще и не помяли, слегка, по дороге.
Нет, Владимир Владимирович, Вы совсем не представляете, что у нас твориться в судах.
А теперь обратимся ко второму высказыванию.  Надо полагать, что здесь идет речь о доказательствах, собранных на предварительном, досудебном следствии, поскольку на судебном, окончательном следствии показания Сечина не были оглашены и, следовательно, не учитывались при вынесении приговора.
Ну, здесь то, Президент попал в самую точку – суд у нас носит, скорее, декоративный характер и, как правило, лишь «узаконивает» обвинительное заключение, представленное следствием.
Но если следовать не «понятиям», впервые, кстати, провозглашенным президентом с высокой трибуны, а Закону, на который так  любит ссылаться Путин, например, в истории с Серебренниковым,  все доказательства, собранные на предварительном следствии, не имеют ровно никакого значения при вынесении приговора, значение имеют только доказательства, исследованные на судебном следствии, а показаний Сечина там не было.
Недаром, судья Семенова (которую поставили в крайне неудобное положение: сначала развалила дело, а затем, вынесла жестокий обвинительный приговор – больного человека, пенсионера на восемь лет в колонию строгого режима), в качестве основного доказательства вины Улюкаева указала на эпизод с вымогательством взятки на далеком Гоа.
Ну, а дальше уже, просто, анекдот —  показаний Сечина, в том числе, по эпизоду на Гоа, как бы, и не существует (в юридическом смысле). Остаются только показания Костина.  И что же рассказал Костин? А  Костин рассказал, что во время игры в биллиард преступный Улюкаев показал Сечину два пальца, разговора Костин не слышал, больше ничего не знает.
Я, лично, мало сомневаюсь, что, именно вот так, в непринужденной обстановке, Улюкаев и обозначил размеры «благодарности» (а, вот, за что – не могу знать, мало ли за что Сечин должен был «отблагодарить» Улюкаева, понятно только, что у них там это в порядке вещей).
Но для суда два пальца –  это глупо, смешно и неприлично, это крайне неуважительно по отношению к гражданам России, внимательно следившим за этим «процессом века», это унизительно для российского правосудия, это повергнет в шок иностранных политиков, журналистов и инвесторов.
А для вас, граждане, это очень прозрачный сигнал – засудить у нас могут за что угодно (впрочем, я это давно знаю), особенно с пальцами будьте осторожны. Вот покажете вы средний пальчик гаишнику (соседу,  прохожему), значит, вымогали миллион долларов. А детишкам вашим я теперь не рекомендую ручонки на уроках тянуть – могут посчитать, что предлагают взятку учителю за пятерку в журнале, пусть лучше подождут, пока вызовут.