мы живем в неизвестной стране

Андрей Караулов

Заброшенное садоводство

У нас в Пушкине есть заброшенное садоводство – кусты смородины, крыжовника и малины давно перемешались с лесом. Но ягоды еще есть, и довольно крупные.

Некоторые участки огорожены доморощенными изгородями, иногда просто веревками и они., по – прежнему, возделываются (возможно, новыми хозяевами).

Такие участки мы обходим стороной – разумеется, это «самозахват», но чужой труд надо уважать.

Однако, что нам мешает «поклевать» ягоды на «диких» кустах, ведь они, уж точно, ничейные?

Не тут  то было —  недавно ко мне с женой выскочила разъяренная женщина с серпом в руке и потребовала, чтобы мы «убирались восвояси».

Жена возмутилась и сказала, что эти кусты черной смородины ничейные. Но у женщины было другое мнение – она заявила, что знает людей, которые здесь собирают смородину.

Я попытался отшутиться и ответил — теперь она будет знать и нас, если это индульгенция на сбор ягод.

Однако разгоряченная дама не оценила моего юмора и пригрозила, что она позовет подругу с вилами, и тогда нам придется совсем плохо.

Рядом валялось замечательное дубье, а я умею обращаться с такого рода оружием, и несомненно справился бы с обеими «боевыми подругами», но драться с женщинами не в моих правилах, и мы благоразумно удалились, оставив поля боя за женщиной с серпом.

Вы спросите – а зачем я рассказываю вам эту незамысловатую историю? Ну, давайте подумаем вместе.

Если человек бросается на вас с оружием, он переступает ту самую «красную черту» — ведь я могу нанести превентивный или ответный  удар, тем более, что я не один – со мной жена, и я обязан её защищать.

Да, о чем мы говорим – вы, наверняка, знаете множество случаев, когда подобные стычки превращались в кровавые драмы.

И все из – за чего? Из – за куста черной смородины, который произрастает даже не на её  самопровозглашенном участке, а в лесу.

Мотивация очень простая – сначала вы собираете ягоды здесь, а потом переберётесь на мой участок.

Должен вам сказать, что эта дама, лет этак пятидесяти, была отнюдь не «из простых». Там явно читается «верхний диплом» и какое – ни – будь НИИ или КБ, а может все вместе.

Так что же такое у нас происходит, что такие «интеллигентные» дамочки бросаются с серпом на первого встречного?

Дедуктивный метод

И здесь нам не обойтись без столь любимого Шерлоком Холмсом дедуктивного метода.

Пятьдесят лет – предпенсионныЙ возраст, может её уволили из того самого НИИ и КБ, а может оно и вовсе закрылось. Это примета нашего времени, такое случается сплошь и рядом.

И вот она, заслуженный работник  карандаша и чертежной доски, оказалась на улице. А до пенсии теперь уже не пять, а все десять лет —  разве не обидно?

Одна радость осталась – огород, и не только радость, а хорошее подспорье в эти трудные времена.

И тут появляются какие – то чужаки, сытые и довольные жизнью (это ей так кажется) и посягают на последнее – на черную смородину. Правда, на ничейную, но ведь рядом же с её участком.

Как тут не взяться за оружие?

А теперь давайте перейдем от частного к общему, как нас учит марксистко – ленинская философия.

Вот всякого рода либералы удивляются – почему униженный и оголодавший народ не берется за дубину? Пенсии им на пять лет отменили, беднеют с каждым днем, а половина и вовсе без работы.

А тут еще и ковид, с его «ковидными бедами. А они всё не берутся?

А вот эта тетка взялась, видно, достало её всё.  Правда оружие свое она направила не против Путина и Единой России, а против  мирного и ни в чем таком не повинного  пенсионера Евгения Львовича Каплана и его жены – простой медсестры, которая героически борется с ковидом за двадцать тысяч надбавки.

Спешу вас обрадовать, господа либералы, и остальной народ будет лупить той самой дубиной, отнюдь, не власть предержащих, а тех, кто попадется под горячую  руку, в том числе и вас, любимых и справедливых.

А то, что вы хотели, как лучше, им совсем не интересно, тем более, что вы и брюшко отрастили, и на иномарках ездите, и, вообще, в очках, и больно умные.

Ну, это то все понятно, не понятно – почему за дубину не берутся?

А вот об этом мы поговорим в следующий раз.