Страх

Мне было, наверное лет десять – двенадцать, когда я впервые понял, что мне тоже когда ни – будь предстоит умереть, и мне стало страшно. Старики не должны  боятся смерти, а дети боятся, очень боятся.

Трудно даже представить, что чувствуют ребятишки, которые знают – скоро, совсем скоро они покинут этот радостный, многообещающий и заманчивый мир, своих любимых пап и мам, своих братьев и сестер.

Дети еще не верят в загробную жизнь, впереди их ждет страшная, черная пустота, в глазах у них страх и безразличие. Вот такие глаза мы и увидели во время посещения хосписа Владимиром Владимировичем Путиным – президентом Российской Федерации.

Он чувствовал себя явно неловко, не в своей тарелке, он не знал – что говорить, о чем говорить. Дети смотрели на Путина равнодушно и отстраненно, им он уже не важен, не интересен, они готовятся к разлуке с мамами и папами, к встрече с Богом.

И только одна гэбэшная «мамаша» издавала радостные вопли, якобы воодушевленная чудесной встречей с президентом. Почему «гэбэшная» — да потому что мам, которым предстоит вечное расставание  со своим ребенком,  президент уже ничем не может порадовать.

Радовать надо было раньше, когда этих детей можно было спасти. Наверняка многие из мам пытались собрать деньги для лечения детей за границей (у нас таких детей не лечат – их лечат только в Германии или в Израиле).

Они просили помощи

Наверняка они писали и президенту, просили у него помощи. Просили и получали отписки. У нас же «ручное управление», президент помогает только тем, кому повезет до него достучаться – одному из миллиона.

У нас есть деньги на чудотворные ракеты, которые потом, почему – то, не взлетают, у нас есть деньги на Сирию и олимпиады, на дворцы и яхты для «приближенных» — на больных детей у нас денег нет.

Для больных детей у нас есть только пять миллиардов рублей – с учетом, что половину этих денег обязательно разворуют, это ровно годовая зарплата Игоря Ивановича Сечина (если  она, конечно, не выросла за последние годы).

Вообще, детский хоспис – это место скорби и утешения, утешения и сострадания. Здесь место родителям, врачам, волонтерам, священникам.

Здесь не место президентам и министрам, здесь не место телекамерам и рейтингам. Неужели это непонятно – вам понятно, мне понятно, а ему не понятно.

Не понятно, потому что рейтинг безнадежно падает, рейтинг надо поднимать любой ценой, даже такой.

Да, Путин посетил дом престарелых, Путин посетил хоспис – теперь ему осталось посетить только родильный дом. Тогда круг замкнется – мы рождаемся, живем и умираем с именем президента на устах.