Пусть говорят…

Вот Навальный говорит, что Путину наплевать на всех на нас, и Ходорковский туда же.  Вообще, многие так думают.

А может, все совсем по –  другому. Ну, попал человек в такие вот стесненные  жизненные обстоятельства: семья, другая семья – и все хотят жить кучеряво; друзья, которым по жизни должен.

И, главное, много у этих друзей накопилось компромата – черного, грязного, от которого не отмоешься. Короче,  связан по рукам и ногам, никуда не денешься, приходится платить по счетам.

А за народ обнищавший, за стариков, которые без пенсий остались, за детишек неизлеченных больно, мучительно больно. Совесть терзает, ночи не спит, исхудал весь. Прямо – таки, шекспировская трагедия, в назидание потомкам.

Откуда нам знать – «чужая душа потемки». И в «ящике» такой опечаленный, озабоченный – хочет народ накормить, облагодетельствовать, да не может.

Да нет, не такие уж и «потемки». Вот был я недавно в Красной поляне – на лыжах катался. И Путин приехал покататься, да не один, а с Лукашенкой. И с Колей – ну куда же Лукашенко без Коли.

Погоды стояли замечательные – свежий снег, солнце сверкает в синем небе – не катание, а праздник. Накатался я «до потери пульса» и собрался в свою скромненькую «Олимпию».

А ехать туда минут двадцать – ну, не карману мне жить у подъемников. Залез со скрипом в автобус, плюхнулся в кресло и жду когда поедем.

Ноги в горнолыжных ботиках, сопрели совсем и стянуло их, прямо как в «испанском сапоге». Снять бы эти сапоги и залезть в любимые тапочки.

Холодный ужин

Мокрый весь, как мышь – поскорее бы в душ. Да и кушать, откровенно говоря, уже очень хочется.

Но вот уже пол шестого – сейчас поедем. Не тут то было – автобус стоит, полчаса стоит, час стоит, полтора часа стоит. И другие автобусы тоже стоят.

А в них тысяч несколько таких же страждущих и оголодавших горнолыжников.  Оказывается, трассу перекрыли – Путин со своими высокими гостями возвращаются в сочинскую резиденцию вождя.

Потом еще более часа стояли в пробках – приехали уже к самому концу ужина. Не раздеваясь, ввалились в столовую и заглотили, по – быстрому, холодные остатки ужина. Короче говоря, вечер был безнадежно испорчен.

Ну ладно ужин, а ведь многие опоздали в аэропорт и торчали там до следующего рейса. А другие и вовсе не дождались скорой помощи.

Я помню еще, как по Ленинграду рассекал кортеж Григория Васильевича Романова – не последний был в Союзе человек, член политбюро, прочили в «генеральные».

Тогда впереди неслись машины гаишников и прижимали всех к обочине. Кортеж пролетал, и через десять минут движение возобновлялось. Народ ворчал, но не очень злобно – задержка то небольшая, и приключение какое – никакое.

А движение не перекрывали, и в мыслях такого не было. Да и зачем – кортеж несется по расчищенной трассе и никаких тебе  проблем со скоростью или же  безопасностью.

Но Владимира Владимировича такое, видимо, не устраивает. Он же царь – должен мчаться по пустому, безлюдному ночному шоссе с полным и незамутненным сознанием своего величия и исключительности.

А то, что тысяч пять смердов преют в своих жалких автобусах, злые и голодные, это даже и лучше, это подчеркивает нашу исключительность.

Но смерды, все равно, должны любить Путина.  За что – а черт его знает за что, пусть сами разбираются.