Общественность обеспокоена

Либеральная общественность и примкнувшая к ней Валентина Ивановна Матвиенко (очень трогательный       альянс) прямо – таки кипят благородным негодованием по поводу «пыток» в ярославской и других колониях. У меня несколько иной взгляд на эти события.

Начнем с того – какие у меня, собственно, основания высказывать суждения по этому вопросу. Отвечаю: во – первых меня шесть лет упорно пытались отправить в те самые «места не столь отдаленные», поэтому я очень живо интересовался – а как же там живут люди в наши дни.

У меня было для этого много возможностей, поскольку я часто бываю на Севере, а там сидел (в крайнем случае – «по малолетке») каждый третий, если не каждый второй. Случалось мне встречаться и  с «ворами в законе», так что я имею некоторое представление о том, что из себя представляют эти «аристократы строгого режима».

И самое главное – у меня много друзей в Сибири, большинство из которых бывшие сотрудники ФСИНа (в основном  – офицеры), прошедшие «огонь и воду» всяких колоний – от колоний поселений, до колоний особого режима (не путать со строгим режимом, это совсем другое).

И дружим мы не в «Контакте», как повелось в последнее время, мы ходим «на сплав» по глухим и бурным таежным речкам. И то, что я услышал от этих «сурьезных» мужиков – это чистой воды правда, у костерка, под водочку.

Зона, зона…

Ну, об этом надо писать отдельно, и я обязательно напишу, а сейчас о нынешних порядках в ИТК. Начнем, как всегда, издалека. Тот, кто читал Солженицина и Шаламова, знает, что раньше зоны были двух видов: черные и красные (последние составляли меньшую часть).

Черные зоны жили по воровским законам: воры не работали и устанавливали свои порядки, работяги – «мужики» считались людьми «второго сорта», у них можно было отбирать паек и передачи, над ними можно было издеваться, как угодно. За серьезные провинности (а иногда и просто так, для интереса) их «опускали».

А вот жизнь «опущенных» превращалась в сущий ад, над ними жестоко издевались, их жестоко унижали, это были уже и не люди, в полном смысле этого слова. Последняя бродячая собака была более уважаема, чем «петухи».

Начальству жаловаться было бесполезно, потому что «урки» держали зону в страхе и повиновении, а  больше «куму» ничего и не требовалось. В «красных зонах» порядки устанавливала администрация: все должны работать, хорошо работаешь, ведешь себя тихо – получишь свою пайку (иногда и с приварком). Никто тебя не тронет.

Тоже не сахар, но выжить можно, по крайней мере, без мордобоя и унижений со стороны «высшей» воровской  касты. Рыночная экономика и всеобщий правоохранительный разврат внесли свои коррективы в эту диспозицию. Теперь все, без исключения, зоны стали «красными» и превратились в весьма доходные предприятия.

Источников дохода два: рабский, низкооплачиваемый труд заключенных и «платные услуги» для тех же самых заключенных (разумеется, для тех, которых «подогревают», то есть для тех, у которых водятся деньги).

Сейчас на зоне можно иметь все, что угодно – мобильник, еду из ресторана, водку, наркотики, девочек, все кроме свободы (думаю, что за очень большие деньги и эта проблема тоже частично решается).

Вообще то, она может решаться и кардинально, если у осужденного есть средства на «нового Фунта», то есть человека, который отсидит срок за «хозяина». При этом «Фунт» будет сидеть очень хорошо, и  с полным уважением. Более того, он выйдет на свободу вполне обеспеченным человеком. Да, есть нынче и такая профессия, и не самая плохая.

Так как же все воровские зоны стал вдруг «красными»,  и причем здесь «пытки» заключенных? Об этом – в следующий раз.