В руках чемоданы.

натянута форма,

из  — под  колес уплывает платформа.

У Полярного круга

Эти незамысловатее строки я  написал в 1971 году после своего второго, «дальнего» стройотряда. Дело было в поселке Амбарное, у самого Полярного круга – северная Карелия, ровно тысяча километров от Ленинграда.

Жара стояла неимоверная – за тридцать градусов, комаров и мошки тучи и работа, работа, работа… Жили мы прямо в лесу, в большой военной палатке на тридцать человек. Девчонки – отдельно, в палатке поменьше.

Собственно, и было их совсем немного – две поварихи, молоденькая докторша и еще двое – трое рядовых  «работниц». С поварихами приключилась забавная история. Точнее, не с поварихами, а снами.

Дело в том, что эти девицы (по – моему, хохлушки) очень старались добиться расположения старших, бывалых и многоопытных  товарищей, то есть все тех же политэкономов. Красотой наши поварихи не блистали, поэтому они усиленно подкармливали «служивых», таская мясо из общего котла.

Аппетит у нас был хороший, и нам все это сильно не нравилось. А тут еще девушки, озабоченные своими любовными приключениями (а может быть, их отсутствием) уронили большой кусок хозяйственного мыла в котел с борщом.

Вечно голодные бойцы безропотно поглотили это варево. Правда, ходили разговоры, что борщ сегодня особенно невкусный. Через пару часов все сидели в окрестных кустах, потому что сортир не выдержал такого наплыва посетителей.

Конечно же, история с мылом быстро вскрылась, и в нашем маленьком боевом подразделении начались волнения или,  как бы сказали сейчас – протестные настроения.

В результате, появилась коллективная петиция в штаб стройотряда (основное отделение находилось в поселке Лоухи) с требованием прислать нам других, честных поварих.

О свободомыслии хозяйственном мыле

Однако с демократией и свободой слова  уже тогда были большие проблемы, и «перевели» в Лоухи наоборот, самих же «подписантов». К тому же им снизили трудовой коэффициент, по которому начислялись заработанные деньги.

Надо сказать, что ваш покорный слуга с молодых лет был не чужд протестных настроений и борьбы за всеобщую справедливость, поэтому он тоже подписал  ту злополучную петицию.

Но, как незаменимый специалист – бетонщик, я был оставлен в славном поселке Амбарное. И трудовой коэффициент мне тоже не снизили, я получил полновесную единицу.

Все это говорит о том, что в те времена за ударный труд прощали многое – даже инакомыслие (разумеется в строго ограниченных размерах).

Но теперь я должен объясниться – почему же меня считали  таким ценным специалистом. А дело все в том, что я своими мозолистыми (в буквальном смысле этого слова) руками выкладывал бетонное покрытие  огромной двускатной платформы.

Причем делал это с помощью самой обыкновенной совковой лопаты.  Вы же понимаете, что сделать выпуклое покрытие без специального оборудование довольно – таки сложно. Вот поэтому меня и не отпустили в Лоухи вместе с остальными «мятежниками».

Вообще, стройотряды  передовой техникой не баловали – работали по —  простому, без затей – прямо таки  как на строительстве Беломор –Канала. Например, ямы для бетонных опор платформы мы тоже копали вручную.

А диаметр этих ям был всего тридцать сантиметров, при глубине около двух метров. Представьте себе – каково выковыривать песок со дна такой узкой ямы на глубине в два метра. Выгребалось с детский совок – поистине «китайский труд»

Приятное знакомство с зека

А на закуску, после основной работы мы выпрямляли рельсы. Вот вам кажешься, что железнодорожные рельсы прямые, как стрела. А они вовсе и не прямые, приглядитесь и увидите.

У нас это называлось – «рехтовать» рельсы. Не знаю, как это делают сейчас – а тогда делали очень просто: тридцать мужиков с ломами становилась в ряд, ломы подсовывались под рельсы, и под задорную команду – «ху…як» все, что есть силы, наваливались на ломы.

Иногда ломы гнулись, не выдерживая нашего молодого напора. Вообще – то, эту «черную» работу обычно выполняли зэки, но у них ломы совсем не гнулись, а рельсы совсем не двигались. В результате железнодорожное начальство с большим удовольствием переложило эту работу на студентов.

Для  расконвоированных зэков «рехтовка» была большой «развлекухой» и возможностью «выйти в свет», поэтому они на нас немного обижались. Но, в целом, отношения были вполне дружественными, тем более что мы иногда угощали сидельцев куревом.

Да, что ни говори,  стройотряд – это хорошая школа жизни.