Последний стройотряд

Третий, и последний (после четвертого курса были военные сборы) мой стройотряд был в Коми ССР (1972 год), в поселке со странным названием «Ягкодж». Местоположение этого поселения вполне оправдывало его экзотическое название.

Добраться туда от Сыктывкара, рядом с которым был наш основной отряд, можно было только на  грузовике – вездеходе «Урал – 60» (триста километров по бездорожью).  О машине этой надо сказать особо – это настоящее чудо военной техники, для которого не существует преград.

Она легко форсирует таежные речки, переваливает через каменные валуны и поваленные деревья, крушит молодой лес. Может на скорости .накрениться под углом 30 – 40 градусов, и не переворачивается.

Наверное, может и под большим углом, но тогда в ней точно не усидеть. Но вы понимаете, что ехать на такой машине – это сущее наказание, всю душу вымотает и внутренности вывернет наизнанку.

Тем более, что ехали мы более десяти часов. Мысль была только одна – удержаться «в седле» и не вылететь на камни с трехметровой высоты. Да, это приключения только для молодых и здоровых энтузиастов.

Надо сказать, что впоследствии мне много раз приходилось ездить на «Уралах», но впечатление всегда было одно и тоже – машина зверь, и очень опасный.

Поселок Ягкодж  оказался довольно большой деревней. Там был леспромхоз, коровник, а  также школа, фельдшерский пункт и магазин.  Население  смешанное, много «коренных» — коми пермяков. И еще несметное количество комаров и мошки, от которых не было никакого спасения.

Население делилось на «продвинутых», то есть тех, кто был «в городе» (Сыктывкаре) и обыкновенных – тех, кто дальше райцентра не ездил или, вообще, никуда не ездил.

О Ленинграде они что – то слышали. но это был какой – то другой мир, другая планета.  Ну а мы, соответственно, были инопланетянами. И относились к нам с уважением, и с некоторым опасением.

Осторожные мамаши

Во всяком случае, на танцы девушки ходили только с мамашами  (и правильно делали, иначе после нас осталось бы много маленьких «политэкономчиков»). Я, памятую об откушенных в Карелии носах и переломанных там же костях, на танцы не ходил.

Наверное, напрасно, потому что никаких инцидентов с местной молодежью не помню – они смотрели на нас «снизу вверх», хотя пара ребят, вроде бы, учились в институте, и как раз, в Ленинграде.

Надо сказать, что оторванность от «большой земли» давала о себе знать – много было пузатых, рахитичных детей, тем более что солнца там совсем немного – только летом. А лето короткое, в августе уже заметно похолодало и начали опадать листья.

Из местных  достопримечательностей нужно отметить, что в магазине продавали спирт – чистый, неразбавленный, по пять рублей шестьдесят копеек бутылка. Больше я нигде и никогда такого не видел до девяностых годов, когда появился знаменитый спирт «Роял».

Но тот, советский был гораздо лучше, похож на медицинский (кстати, сейчас медицинский спирт заменили какой – то дрянью, так что пить не советую). Однажды начальство устроило нам большую пьянку (наверное, в честь «дня строителя»).

«Сухой закон» был жестоко нарушен, разбавленный спирт лился рекой. Закусывали плохо и последствия были самые ужасные – мы с Серегой Ивановым всю ночь страдали от нестерпимой жажды и выпили, без всяких преувеличений, по ведру колодезной воды.

Никогда бы не поверил, что человек может за ночь выпить восемь литров воды, но именно так и было.  А потом Серега купил в местном лабазе настоящую оленью дубленку, с мехом внутрь, на палец, а то и больше. Это на мороз градусов под сорок, такие там бывают зимой.