Детство кончилось

Полет Гагарина в космос стал для меня, наверное, рубежом между детством и отрочеством. Отрочество – это тоже о школе, но уже о средних и старших классах.

Главное в школе – это, конечно, учителя. Беда была та же, что и сейчас – очень мало учителей мужчин, учителей – воспитателей, которые особенно нужны для мальчишек.

Помню замечательного учителя истории – огромного абхаза Бориса Азарьевича (базар базарыч). Он был добрым и даже ласковым к детям человеком, но таким большим и сильным, что мальчишки его уважали и побаивались.

На уроках у Бориса Азарьевича никто не хулиганил, был полный порядок. Надо сказать, что он был, наверное, первым кто отметил мои гуманитарные способности.

Когда мы подходили к какому ни – будь сложному историческому вопросу «базар базарович» вызывал меня к доске и говорил: «давайте послушаем Женю Каплана – у него не голова, а Дом Советов».

Разумеется, после таких слов мой авторитет рос, как на дрожжах. Впоследствии, когда я заканчивал школу в 1969 году, мне торжественно вручили похвальную грамоту по истории (золотые и серебряные медали тогда отменили).

Любовь к истории

Историю я люблю и чту до сих пор, потому что только хорошо зная историю, можно правильно оценить настоящее и разумно  размышлять о будущем. Все уже было, все повторится.

Бориса Азарьевича, наверное, уже давно нет на белом свете. Но частичка его любви к нашей истории и его любви к детям живет во мне и других учениках, и будет жить в наших внуках. Вот это и есть то, что называют «эстафета поколений».

Помню и учительницу литературы в старших классах Анну Александровну. Она была очень знающим и увлеченным человеком. На уроках литературы ребята наперебой тянули руку, чтобы высказать свое мнение о Чацком и Фамусове, об Онегине и Ленском.

Иногда завязывались жаркие дискуссии. Мальчишки защищали Евгения Онегина и Печорина, девчонки —  Татьяну Ларину и княжну Бэллу. Никто уже не думал об отметках – главное было доказать свою правоту.

Чтение  с детства было моим любимым занятием. Родители, буквально, силой вырывали книги, потому что у меня развивалась сильная близорукость. Однако, тяга к чтению была настолько сильна, что я, задыхаясь и потея. читал книги под одеялом с фонариком.

Мои книги

Я прочел огромное количество книг. Там были весь Вальтер Скотт, и весь Майн Рид вместе с Фенимором Купером. Жуль Верн, Конан Дойл (все восемь томов). Позднее —  Толстой, Чехов, Достоевский, Диккенс, Шекспир, Марк Твен, Стефан Цвейг, «Тихий Дон», да всего не перечесть.

Но любимая моя книга — это «Петр Первый» Алексея Толстого. Перечитывал ее три раза, и буду перечитывать еще.  Для меня это самый русский из русских писателей – «там русский дух, там Русью пахнет».

Вообще, я сейчас не читаю, а перечитываю. В настоящее время – это трилогия  «Живые и мертвые» Константина Симонова. Дальше, наверное, «Тихий дон» (в третий раз), Василий Гроссман, возможно, «Война и мир».

Книги и история – вот ключи к пониманию мира, к пониманию жизни. К сожалению, преобладающая часть современной  молодежи не знает ни того, ни другого. И это, наверное, самая печальная и тревожная  примета нашего времени.

Захар Исаакович

О моем любимом деде – Моисее Исааковиче я писал, но заканчивая тему отрочества, не могу не вспомнить о его младшем  брате – Захаре Исааковиче (родственники звали его – «захарчик», а деда – «моисейкой»).

У Захара Исааковича не было своих детей и внуков, и он очень меня любил и баловал. До сих пор помню его большие и добрые руки, ласково треплющие мои волоски.

Дед, по возрасту, прошел войну во вспомогательных частях (хотя там тоже калечили и убивали), а вот его брат – всю войну прошел в пехоте.  Ходил в штыковую, душил фашистов этими самыми большими и сильными руками.

Да и деду досталось – голод, холод, погибший младший сын – Семен, жена в блокадном госпитале – от звонка до звонка, искалеченная нога – так и умер с осколком в колене.

Но это были добрые, открытые люди, не было в них злобы, обиды, ненависти. Война не покалечила их души, я учился у них доброте и уважительности  к людям.

А теперь вспоминаю ветеранов афганкой войны – много их пришлось повидать. При всем уважении – вспыльчивые, нетерпимые, агрессивные, замкнутые в себе.

Наверное, никто не будет спорить, что «афганцы» не пережили и десятой доли того, что солдаты Великой Отечественной. Чего стоят одни вши, от которых шевелились волосы и одежда.

А голод на ленинградском фронте, который сводил людей с ума и бросал к немецким окопам – на запах мясного супа? А ледяные  ночевки в окопах Сталинграда?

Так почему они были такими разными, эти солдаты. Для меня ответ простой – солдаты Великой Отечественной воевали за свой дом, за  правое дело.

Но «афганцев» я тоже всегда уважал – они солдаты, и они выполняли приказ. Вины их нет, есть только их беда. Виноваты всегда генералы.