Антисемитизм в СССР

Итак, я закончил на антисемитизме. Его расцвет пришелся, как раз, на брежневские времена.  Чем это объяснить – я толком не понимаю до сих пор. Возможно, это связано с личными пристрастиями «украинца» Брежнева и тогдашнего идеолога партии Суслова.

Но это было, и очень затрудняло мне жизнь. Евреев называли «инвалидами пятой группы» (графа «национальность» в анкетах).  У меня в этой графе стояло «русский» (по матери я «иванов»). Но фамилия «каплан» действовала на уполномоченных товарищей, как красная тряпка на того быка.

Не то, чтобы «сынам Израиля» была везде закрыта дорога – просто им для продвижения вверх приходилось прилагать значительно больше усилий, чем лицам «правильных» национальностей.

При этом самой правильной национальностью было,  отнюдь, не «русский и Петров», а «узбек и Муздыбаев». Национальные окраины и национальные меньшинства в Советском союзе были в большом почете – этого не отнимешь.

Зато, если вы имели дело со специалистом по фамилии «лифшиц» – вы могли быть уверены, что это, действительно, хороший специалист.

То же самое можно сказать и об ученых – я не встречал в те годы ни одного «пустопорожнего» ученого с еврейской фамилией. Зато с русской –  встречал множество, особенно экономистов и обществоведов.

А как это было в реальной жизни?

А теперь о том, как все это происходило в реальной жизни. Я поступал в университет вместе с двумя школьными приятелями – Сережей Ивановым (ныне супруг той самой «знатной» депутатши Ольги Ивановой) и Валеркой Максимовым.

Оба они были исконно русской национальности и пролетарского происхождения (коим я тоже не мог похвастаться). К тому же Иванов был сыном водолаза, а эта профессия считалась особенно почетной.

Однако учились данные пролетарии не очень хорошо – на «твердую троечку», и шансов успешно сдать экзамены, при конкурсе три человека на место, у них не было никаких.

Первым экзаменом была математика. Задачи давались на уровне матмеха. Из ста пятидесяти абитуриентов пятерки получили только десять. Три из них – это мои, поскольку я дал списать своим товарищам (рискуя вылететь с экзаменов).

Впереди были история и география. Эти предметы я знал не хуже математики (по истории имел единственную в школе похвальную грамоту) и будущее казалось безоблачным.

Но не тут –  то было. Проходной балл ожидался числом тринадцать и, как оказалось, у приемной комиссии была задача, чтобы Каплан Евгений Львович его не набрал.

Пятерку по математике я получил потому, что экзамен сдавался инкогнито, «под девизом». А вот историю с географией я сдавал уже под своей несчастливой  фамилией.

Отыгрались…

И тут они отыгрались в полной мере. Билеты по истории  я ответил – подкопаться было не к чему. Тогда начались «дополнительные вопросы» – на засыпку.

Например – «как назывался свод законов, которые хотели провести декабристы»? Вы знаете? Вот и я тоже не знал. «В каком году, и в каком месяце татаро – монголы  взяли Киев»?

Ответил правильно – тогда последовал следующий вопрос – «а какого числа? Все это напоминает плохой студенческий анекдот, но именно так и было.

Экзаменатор прятал глаза, ему явно было не по себе. Ну представьте себе – пожилой человек, историк. Видит молодого парня, который любит и знает предмет. К тому же у него похвальная грамота по истории – а это большая редкость, все равно, что золотая медаль по истории.

Однозначно надо ставить пятерку, но нельзя – надо троечку. Не то парень получит, хотя бы троечку, по географии и все – проходной балл. Задание партии не выполнено – в следующий раз в приемную комиссию не позовут. А это и деньги, и престиж.

Но люди тогда были, все – таки, совестливые – «дважды два равняется пяти» говорить стеснялись, не то что нынешние судьи и прокуроры. В  общем, поставил  он четверку.

Итого – девять баллов. По географии надо получать  тоже четверку. Географию, почему – то, сдавали физическую, а не экономическую. Но физическую я тоже знал – в школе имел твердую пятерку.

Суровый экзаменатор

Однако экзаменатор  в этот попался «без комплексов». Надо поставить тройку – значит поставим. Вопросы помню до сих пор: «назовите все перевалы через Кавказские горы и их высоту над уровнем моря», «назовите длину основных рек СССР с точностью до десяти километров».

Интересно – сам то он знал ответы на эти вопросы? Очень сомневаюсь – разве что специально подготовился. Результат – «я ставлю вам тройку». А глаза наглые, взгляд вызывающий и холодный.

Все – нет проходного балла. Родители в шоке – не верят. Ругают своего непутевого сына. В школе такого не было –  это было мое первое столкновение с общественной несправедливостью. И очень болезненное.

Отец ходил к замдекана экономического факультета – Дмитрию Серебровскому, они вместе заканчивали ЛГУ в  1951 году, дружили.

Серебровский развел руками и сказал: «не ругайте сына – такая установка, ничего не могу поделать». На всякий случай я  пришел посмотреть списки принятых – и вдруг увидел свою фамилию. Оказалось, что проходной бал в 1969 году получился не тринадцать, а двенадцать.

Мои успехи

В дальнейшем, во время учебы в Университете никто о моей фамилии не вспоминал, разве что на третьем курсе, когда стоял вопрос о ленинской стипендии, которую мне, естественно не дали.

Но тут дело даже не в национальном вопросе. Те, кто смотрел фильм «Ленин в восемнадцатом году», понимают – о чем речь. А для молодых и необученных – просто посмотрите в яндексе:  «Фанни Каплан», заодно и родную историю подтянете.

Надо сказать, что я сдал в ЛГУ около пятидесяти экзаменов и не получил ни одной четверки – только «отлично». Не знаю – зачем это было нужно – для диплома с отличием достаточно иметь две трети итоговых пятерок (а по «матанализу», скажем, было пять экзаменов, то есть хватило бы и трех «пятерок»).

Наверное, это был мой ответ на «социальную несправедливость». Между прочим, у нас были и  преподаватели с явным антисемитским уклоном, но они тоже ставили мне пятерки и, вообще, относились с полным уважением

Потому что не было указаний снижать оценки студентам «неправильной» национальности – зачем, если они все равно пролезли.

А что же мои сотоварищи – Максимов и Иванов? А с ними все было хорошо – я написал им ответы и по истории, и по географии. Они получили, соответственно, четырнадцать и пятнадцать баллов. Сереге Иванову даже дали повышенную стипендию, правда, до первой сессии.

Я же говорил, что водолазов у нас очень ценили.