Теряем друзей

У Матюшевского был друг – Володя Соломон, собственно, он и сейчас есть, только уехал в Израиль.  Было это давно, еще при Горбачеве, тогда это было модно. Сейчас на «земле обетованной» каждый третий еврей —  из России, и их там стало слишком много.

Желающих подметать арабские парикмахерские уже не осталось и теперь в Израиль никто не едет, разве что бегут от долгов.  Но тогда это было модно и Соломон обстоятельно готовился к отъезду.

Он узнал, что получить права (автомобильные, разумеется) в Израиле очень дорого и решил, на всякий случай, получить их на советской родине. Машины у него, конечно, не было, но он надеялся разбогатеть в Израиле и обзавестись там шикарной иномаркой.

В это время Матюшевский трудом праведным (а может, и не совсем праведным) скопил на свои первые «Жигули». Он очень гордился новенькой машиной и всячески холил её и лелеял.

Старая мебель

А Соломону надо было распродать свою старую мебель, чтобы были деньги. Как говориться, на первое время. Вот тут —  то их пути – дорожки и пересеклись.

Вообще то, Матюшевскому не нужны были соломоновы стулья, но Володя слезно просил  и Матюшевский не устоял (наверное, тогда у него было еще доброе сердце).

Матюшевский великодушно взялся забрать приобретенные по сходной цене стулья на своих сияющих «Жигулях». Поздним вечером они с Соломоном въехали в большой и темный двор.

Друзья взяли по паре стульев и уже собирались войти  в парадную, как Соломону, вдруг пришла в голову счастливая мысль —  покататься немного на машине Матюшевского, дабы закрепить полученные в автошколе навыки вождения.

Матюшевский, немного подумав, согласился, но с условием, что он тоже примет участие в этом «автозабеге». Они сели в машину, машина послушно завелась, но затем Соломон, которого, по —  видимому, так же плохо выучили в автошколе, как учат и теперь, решительно включил заднюю передачу и дал «по газам».

Какой русский не любит быстрой езды!

Матюшевский совершенно потерял голову. Он только широко разевал рот и хрипел: ты что… ты что…». А машина, набирая скорость, уверенно  неслась к ближайшей стене.

В последний момент Матюшевский пришел в себя и отчаянным движением переключил скорость. Но Соломон не сдавался и, с обезумевшим, белым  от ужаса лицом, упорно жал на газ, вместо тормоза.

Теперь машина понеслась вперед с еще большей скоростью. На счастье,  из темноты выплыл небольшой дворовый скверик. Многострадальный  автомобиль подпрыгнул на бордюре, нога Соломона отлепилась от педали и машина, смяв несколько молодых деревьев, наконец, заглохла.

Друзья, пошатываясь, вышли из автомобиля. Убитый горем Матюшевский принялся осматривать многочисленные  повреждения, а унылый и  мучимый раскаянием Соломон побрел на трамвайную остановку.

Перед отъездом он позвонил Матюшевскому и попросил разрешения прийти – попрощаться. Матюшевский, скрепя сердце, согласился. Он только сказал – «к автомобилю не подходи, пожалуйста».